Все! Импульсом я атаковала прицельно, без осечек. Он замешкался, на миг. Мне хватило, чтобы вскинуть руку. Лезвия вошли в его шею на удивление легко, мягко. Чуть нажала, липкая теплота хлынула по пальцам. Крис качнулся, тут же вцепилась ему в плечо второй рукой. Так крепко, как могла. Где-то просчиталась… До боли стиснутая им ладонь, толчок прочь. Повезло – выдохся он сильно. Отшвырнуть меня не вышло, в стеллаж врезались оба. Словно разрядом тока тряхнуло, в бок впилась острая полка. Я не отпустила – ни Криса, ни ножниц. Зажмурилась, протолкнула глубже. Услышала бульканье и смех, или нечто вроде. Псих! На груди стало влажно, стрельнул болью мизинец. Тяжесть навалившегося тела, растаявший отпечаток. Что?! Я распахнула глаза. Абсолютно пустой, застывший взгляд, кривое подобие улыбки. Столкнув его с себя, я отпрянула обратно к стене. Дышать. Теперь просто дышать…

Откуда-то потянуло сквозняком. Я обернулась. Моргнула – раз, второй. Не помогло. В дверях по-прежнему стоял Феликс. Определенно он, ноль эмоций, невозмутимое выражение лица. Что ему здесь понадобилось вообще?…

– У тебя кровь, – направленный на меня взгляд радости встречи не выражал, сплошь унылую задумчивость.

Я опустила глаза на кофту и юбку в багровых разводах.

– Не моя, – ответила я, поразившись собственному равнодушию.

Он захлопнул дверь и прошел в комнату. Нехорошо! Я уставилась на того, кто недавно был Крисом. Мертвее не бывает. Феликс тоже на него смотрел, изучающе. Ну, раз уж сам явился…

– Ты же в курсе, куда можно деть тело? – обратилась я к специалисту в данной области. – Подскажешь, да?

– Конечно, обязательно, – подозрительно ласково отозвался он. – Только это отдай.

Я снова моргнула и поняла, что до сих пор держу окровавленные ножницы. Черт… Пальцы разжались, «это» со звяканьем упало на пол.

Считается, что отдала?…

Феликс

Тщательно протереть ножницы. Дальше без затей: в руку покойнику, потом в рану, затем обратно на пол, задернуть шторы. Комната погрузилась в темноту. Рассматривать тут все равно нечего, а кто-то любопытный вполне может сунуть нос в окно. Лера все еще жалась к стене, будто там и собиралась остаться, и обнимала себя за плечи. Вряд ли от одной растерянности. Холодно, а она без верхней одежды. И рядом ничего похожего.

– Ты в чем сюда пришла?

Она вздрогнула, оторвала взгляд от стремянки и задумалась:

– В дубленке. Должна быть во дворе. Такая серая, с мехом… Я у соседней двери выронила, где служебный вход в жуткое кафе.

– Жди здесь.

В ответ – медленный, но уверенный кивок. Ну-ну. Обычно задача непосильная.

Двор по-прежнему пустовал, у клиники мигали синими огнями машины скорой помощи, слабо поредевшая толпа гудела. Пропажа нашлась в указанном месте: выглядывала рукавом из сугроба. В карманах – телефон с шестью пропущенными вызовами от некоего Влада, полный мелких купюр кошелек, пластиковая карта Сигмеон-банка, пакетик сахара с логотипом того самого жуткого кафе и горсть канцелярских кнопок. Да покойнику еще повезло.

Дождалась, как ни странно. Видимо, так и не решилась от стены отлипнуть. Пришлось аккуратно отлепить, закутать в дубленку и развернуть к выходу с подсказкой:

– Идем.

– А он? – Лера покосилась на тело.

– Он не пойдет.

Тонкая бровь непонимающе поползла вверх. Секундный ступор сменился хмурым взглядом и поджатыми губами. Оклемалась.

Предварительный диагноз – жить будет. Шла сама, дышала ровно, но неглубоко. Капюшон натянула на нос, руки спрятала в карманах. Правильно. Грубо взломанный замок на двери кое-как захлопнулся, издалека перекос не разглядишь. Офис пустует, объявление об аренде блеклое, вероятно, хозяева редко навещают свои владения. Обнаружат квартиранта нескоро.

Идти было недалеко – за калитку, мимо сквера с занесенными снегом скамейками, вглубь ближнего двора. Припаркованная за поворотом машина с сугробами пока не слилась, на брелок сигнализации среагировала. Лера мрачно посмотрела на нее, но внутрь села. Потянулась за ремнем безопасности, поморщилась и отдернула руку. Сомневаюсь, что там перелом, а вот с ребрами может быть хуже.

Стоило повернуть ключ зажигания, как началось:

– Нельзя его бросать. Найдут ведь. Может… ну… ты понимаешь.

– В багажник, за лопатой, и в лес?

– В смысле, закопать? – Она озадаченно моргнула. – Так зима же.

– Тогда поищем пилу. Мясо разделывать умеешь?

Сердитое хмыканье и сощуренные глаза намекали – разгадала подвох, кормить собак у помойки через дорогу можно не предлагать. Криминальное дарование отвернулось, стоически придерживая бок и пытаясь подцепить ручку дверцы. Далеко собралась? Опять гордость осложнения на мозг дает.

– Успокойся, – я заблокировал двери, Лера с ущемленным достоинством прислонилась к спинке сиденья, – твой несостоявшийся друг – псих без родственников и определенного места жительства. Кому надо его смерть дотошно расследовать?

– Решат, что покончил с собой или залез погреться и неудачно оступился? Но в комнате моих отпечатков полно…

– Как и отпечатков потенциальных арендаторов. А уж после сегодняшнего дебоша у клиники подозреваемых полрайона. Вы с ним не знакомы, никак не связаны. Крови твоей там нет, максимум пару волос найдут и что-нибудь под его ногтями. Ну и? Думаешь, у вас где-то открыт филиал «СиЭСАй»?

Она недоуменно пожала плечами. Надо же, столько блестящих идей, а не смотрела. Новые возражения не посыпались, я тронул машину с места.

– А куда мы? – задала первый вопрос по делу.

– Куда ехала, туда и попадешь.

Наконец-то услышанное ей понравилось. Уселась спокойно и замолчала. Это ненадолго, минут на десять, но добраться как раз успеем.

Столпотворение у ворот уменьшилось, судя по мелькающей в толпе форме, подъехала полиция. Если что, с ними главврач побеседует, хотя с клиники-то какой спрос? Мало ли, у чьих стен устроили потасовку, массовую гулянку, несанкционированный митинг, или что тут нынче модно. Пришлось объехать по соседней улице и вырулить к зданию с другой стороны. Ограждения здесь не было – высокая стена с редким вкраплением наглухо закрытых окон и неприметной стальной дверью безо всякого крыльца. Запасной вход, пропуск от которого должен лишь у двоих человек работать. Перестраховались полчаса назад, даже охране доступ порезали. В любом случае отсюда бы никто посторонний в клинику не попал. Проще ворота проломить и таранить главные двери.

Лера сообразила, что пора на выход только после личного приглашения, из машины выбралась еле-еле и вцепилась в предложенную руку мертвой хваткой. Совсем ей нехорошо. Примчавшийся начальник охраны получил инструкции снимать наблюдение и потерял к нам интерес. Лера отшатнулась от зеркала в лифте и от меня, вновь засунула руки в карманы, и три этажа ехала, сверля двери отрешенным взглядом. Однако едва они разъехались, рванула вперед с такой скоростью, что сомнения отпали – легко отделалась.